О простеце
Братие, наступает время, когда Святая Церковь воспоминает о том, как Господь наш Иисус Христос в Своем преславном Вознесении прииде от мира сего к Своему Небесному Отцу. В эти дни всего утешительнее приводить на память прощальное обещание Господа Своим ученикам: «Кто будет любить Отца моего, и Я возлюблю его и явлюся ему Сам». О том, как иногда Господь даже видимо приходил к верным рабам Своим, послушаем следующее сказание.В одном пустынном месте на Востоке жил один пастух со своим стадом. Он был христианином и Святого Крещения сподобился еще в младенчестве. Пришедши в возраст, он не жил с людьми ни в городе, ни в деревне, а ходил со своим стадом по пустыне. Почти сам, хотя и с великим трудом, он научился читать, но читал постоянно одни и те же книги: Святое Евангелие и Псалтирь пророка Давида.
Кроме того, он много думал, особенно когда наступает ночь и на небе покажутся звезды. Тогда из глубины души своей он говорил Творцу и Создателю вселенной – и это все погибнет, и это все исчезнет, и я тоже, и лета мои кончатся?
Скоро ему стало казаться, что напрасно он трудится во временной жизни, напрасно хлопочет около своих овец и коз. Одно продает, другое покупает, одно бросает, другое приобретает. Из Писания он увидел, что «едино на потребу», что нужно в первую очередь позаботиться, чтобы спасти свою душу и войти в Царство Небесное. В своих пастушеских трудах он увидел пустую трату драгоценного времени своей жизни и был рад оставить стадо на волю Божию, чтобы самому идти прямо в Царство, уготованное праведникам от создания мира. Но как туда идти, он не понимал.
Хорошо было тем людям, когда Господь жил с ними на земле видимо. Он говорил им, например, Своему любимому ученику: «Иди за Мною». Но теперь Господь невидим. От кого же услышать – куда и как идти?
Пастух размышлял: если в городе поселиться – не было бы хуже. Если же куда в пустыню идти, то он и без этого в пустыне и одиночестве. Много он думал об этом и немало беспокоился, не зная, какую бы ему сделать перемену в своей жизни. Каким же путем направиться, чтобы приблизиться к Царствию Небесному и войти в него.
Однажды он набрёл в своей безлюдной пустыне на избушку, в которой жил святой старец – отшельник, и постучал в ея дверь. Из нея вышел престарый старчик и спрашивает: «Что тебе, чадо, нужно?» Пастух отвечает ему: «Ищу Царство Небесное. Не укажешь ли ты мне, добрый человек, путь к нему?».
Старец попросил его рассказать о своей жизни, и узнал, что пастух никогда никого не обижал; не прелюбодействовал; и была у него такая чистая и простая душа, что почти не понимал, какая бывает неправда. Подивился святой старец его великой чистоте и простоте и подумал, что Господь Сам образумит простеца – пастуха и приведет его в Свое Царство как Сам изволит, и ответил пастуху: «Чадо мое, иди прямой дорогой. Никуда не сворачивай и придешь в обитель Отца Небесного». Не объяснив значения своих слов, вновь затворился в своей келье.
Пастух же понял слова старца буквально. Повернулся от его избушки и прямиком, по его благословению, пошел вперед. Вскоре он вышел на длинную прямую проезжую дорогу. И увидел он, что она никуда не сворачивает, а идет все прямо-прямо, и, кажется, что где то вдали земля с небом сходятся. По этой дороге он и пошел.
Шел несколько суток. Наконец он увидел прямо посреди дороги стоят дворы, постройки, окруженные стеной. Над постройками высятся золоченые кресты с куполами, а в стене проделана дверь. Пастух постучался в нее и скоро к нему вышел привратник.
Привратник спросил пастуха, что ему надо и куда он идет? Пастух отвечал, что он хочет дойти до Царствия Небесного, что ему для этого указано идти прямой дорогой, что идет он уже несколько суток, и что теперь ему нужно пройти в эту дверь.
Привратник сказал, что это монастырь, и что он сейчас сходит и спросит разрешение у игумена. Игумен приказал впустить и привести к нему пришедшего.
Поговоривши с ним немало, игумен подивился, что пастух наизусть знал Новозаветное Писание, но это было еще не так удивительно. Удивительна была эта простота и святая доверчивость к людям. Какой-то старец несколько дней тому назад сказал ему идти прямой дорогой. Он и пошел, и идет, и будет идти до самой смерти, ничуть не сомневаясь в том, что старец сказал ему правду.
У этого пастуха, подумал игумен, душа такая праведная, что он не знает, какая есть неправда и не подозревает в людях ничего неправедного. Нужно поберечь его. И сказал пастуху оставаться в монастыре на послушании церковного дворника. Чтобы запирать и отпирать церковь, мыть и подметать полы в храме. И еще дал указание, что если ему что-то надо будет спросить, чтобы он спрашивал только у игумена.
И стал пастух служить огромному и великолепному храму, какого он и во сне никогда не видел. В этом храме, высоко над землею, под самым куполом в углублении стены находился образ величиной в человеческий рост и так чудно вделанный, что издали казался совершенно как живой человек.
Новый дворник, как вошел перед службой в пустой храм, так и почувствовал, что он тут как будто не один, как будто там наверху кто-то стоит. Подумалось ему и то, что это может быть там так нарисовано. Но когда он вглядывался, ему все больше и больше казалось, что это живой человек.
По окончании службы новый дворник подошел к игумену и говорит ему: «Скажи отче, живой это там человек стоит или нет?» А день был воскресный. Игумен служил обедню сам, и после причащения Божественных Таин весь был в духовной радости и полон любви христианской. Он взглянул на дворника с доброй улыбкой и сказал: «В том и радость наша, что Он живет и не умирает и смерть Им не обладает».
Дворник так и понял, что в храме наверху живой человек, и что жизнь у него такая же, как и у всех людей. Хотел он спросить у игумена – как же это, да не успел, к игумену подошла братия за благословением и с разными вопросами.
Но когда игумен пошел к вечерне, дворник снова подошел к нему и спрашивает. Игумен и тут прямо не ответил ему, Это, говорит, наш Пастырь, наш Дворник и хотел объяснить эти слова, да ему кто-то помешал.
И простодушный пастух так и понял, что стоящий наверху в прежнее время пас стадо, как и он сам. Потом пошел в монастырь и занял должность дворника, как и он. Но за какую-нибудь неисправность от должности удален, и для наказания поставлен стоять в храме наверху. Однако же, за какую неисправность его наказали так тяжко?
Кончилась служба. Опять мимо дворника проходит игумен. Глядит на него, как будто ожидает от него вопроса, и в самом деле, дворник спрашивает его: «Скажи отче, за какую погрешность прежний дворник осужден стоять наверху?» Игумен уже собирался объяснить простецу, что это образ исходящего из гроба Христа Спасителя, Который называл Себя и пастырем и дворником, но подумал, что его новый послушник уж слишком прост, что таким недогадливым оставаться нельзя, что человеку нужна смышленость, чтобы разуметь притчу и замысловатую речь.
Поэтому игумен подумал – пускай сам догадается, а вслух сказал: «Этот Пастырь и Дворник никакой не сотворил неправды, не было ее на устах Его, но Он взял на Себя грехи других и за чужие грехи понес наказание».
После этого новый дворник, пришедши в назначенную ему келью, долго не мог уснуть. Ему все думалось о том, как тяжко страдает без вины пастырь, страдает за других. Как тяжко оставаться одному в пустом храме, стоять там без страха, без отдыха и пищи и день и ночь.
На другой день новый дворник был очень печален. Во время обеда ничего не ел, и что подавалось ему за столом, он унес с собой.
Когда в тот день окончилась вечерняя служба и дворник должен был остаться в храме один для того, чтобы подмести и вымыть полы, то он сходил в свою келью и принес в храм узелок с пищей, которая оставалась у него от обеда, и потом стал говорить шепотом, чтобы не нарушать церковной тишины, и, обращаясь к стоящему вверху, сказал: «Добрый Пастырь, Праведный Дворник, послушай меня. Ты, наверное, очень устал стоять без сна и без хлеба, сойди сюда и подкрепи Себя пищею. Вот хлеб, вот часть печеной рыбы, вот сотовый мед».
Но ответа на эти слова сверху не было. Тогда дворник продолжал говорить еще настойчивее: «Добрый Пастырь, Ты, может, боишься игумена, не решаешься сойти сюда и вкусить пищу, которую я принес для Тебя. Но ведь игумен добрый человек. Он и сам жалеет Тебя и радуется, что Ты жив еще. Он говорит, что Ты не сделал ничего, что было бы достойно осуждения, а поэтому я умоляю Тебя, сойди сюда и подкрепись пищи». Но и на это моление не было ответа.
Тогда дворник продолжал еще настойчивее: «Умилосердись надо мною, Добрый Пастырь. Я целую ночь не смыкал глаз, жалея Тебя, и придумывал, как бы помочь Тебе. Сегодня я не дотрагивался до пищи и все приберегал для Тебя это, что я теперь принес сюда – успокой меня и сойди ради Самого Христа, которого Ты, конечно, знаешь. Он не гнушался угощением и грешных людей, гостил у мытарей и преломлял с ними хлеб».
После этих слов наверху послышалось движение. Тот к Кому обращалась усердная мольба дворника, выступил с углубления стены в голубой ризе, с сиянием вокруг головы, стал тихо и легко, как солнечный лучик, спускаться по выступам в стене и в иконостасе на середину храма.
Он приблизился к простодушному дворнику. Его взор был полон неизъяснимого величия и бесконечной благодати. Он взял от него рыбы печеной, хлеб и часть сотового меда, лук и вкушал. И когда простодушный дворник вопрошал Его, Господь отвечал ему.
Этот разговор слышали некоторые проходившие мимо церкви иноки, и тогда же, встретившись с игуменом, кто-то сказал ему, что в такую позднюю пору в храме слышали беседу, а кто беседует неизвестно. Игумен послал за дворником, чтобы спросить его, кто был сейчас в храме, и если он, то с кем другим он вел беседу?
Дворник явился к игумену с радостным и блаженным лицом. Игумен сразу увидел, что с дворником случилось что-то особенное. «Ах, отче, – отвечал он, - Какую сладость я испытал в своем сердце несколько минут назад. Душа моя истаивала от радости, когда я слушал чудного Дворника, о Котором спрашивал я вчера тебя! Сегодня я принес Ему пищу, и упросил Его сойти ко мне вниз, чтобы отдохнуть и подкрепиться пищей. Он сошел».
«Как, Он сходил к тебе?!» – спросил игумен в благоговейном ужасе.
«Не гневайся на Него за это, святой отче, – сказал на это простодушный дворник. – Если бы ты знал, какая сладость в Его речах и во всем явлении Его. Ты, наверное, отложил бы всякий гнев на Него. Ты бы сам пришел умолять Его, чтобы Он никогда не уходил от тебя».
«И Он беседовал с тобою?» – снова спросил игумен.
«Как же, – отвечал простосердечный, – я спросил Его, как Он может стоять на том месте, главы не преклоняя, хлеба не вкушая; и Он ответил мне, что Он живет тут в храме, в доме Отца Своего. Говорил, что там, в доме Его Отца уготованы неизреченные радости всем, кто заслужит любовь Его. Тогда я спросил Его: не могу ли я как-нибудь заслужить Его любовь, чтобы жить с Ним в доме Отца Его. Он сказал мне, что уже возлюбил меня, и я пребуду в любви Его и увижу Славу Его. Тут, от сладости блаженства изнемогло сердце мое и весь состав мой. Я упал перед Ним и лобызал ноги Его. А когда поднялся с полу, то и не знаю, как это случилось, а Он снова стоял наверху, на прежнем месте».
Игумен слушал, сей рассказ, обливаясь слезами.
«Чадо Божие, – сказал он дворнику, целуя его, – блаженны твои очи, видевшие то, что видеть не удостоился я в течение всей моей жизни, которая вчетверо продолжительнее, чем твоя.
На это дворник отвечал:
«Что же мешает тебе отправиться завтра в храм и призвать Вышняго Дворника вниз на середину храма, чтобы ближе видеть Его и говорить с Ним. Если пожелаешь, то и я там буду в это время вместе с тобою, так как призывать Его и беседовать с Ним мне стало привычно».
«Нет, я не могу это, – сказал игумен, разумея свое недостоинство, – Но, если бы Он снова сошел к тебе, то умоляю тебя, поговори Ему обо мне. Я живу на этом свете близко к сотне лет. Лет восемьдесят несу монашеский обет, да уж и монастырем управляю уже шестьдесят лет. Когда же, наконец, Он переведет меня отсюда в дом Отца. Всю жизнь я к этому стремился и к этому готовлюсь; когда же, наконец.., – и говоря это, старец стонал и заливался все новыми и новыми слезами.
«Не убивайся, святый отче. Если можно будет, я поговорю с Ним».
«Поговори», – отвечал старец.
На следующий день повторилось то же самое, что было накануне. По окончании вечерних служб игумен со страхом и нетерпением ожидал прихода дворника. Наконец он явился с лицом, сияющим неземной радостью.
«Я говорил с Ним о тебе. Он не хотел было переводить тебя в обитель Отца Своего, но я упросил Его. Он говорит, что ты еще не совсем готов. Но я рассказал Ему, как ты вчера плакал, вспоминая свои долголетние труды, и желая успокоиться от них, и упал к ногам Его и умолял Его, говоря: «Ты обещал мне, что возьмешь меня с собою к Отцу Своему. Как ни сладко мне быть с Тобою, как ни трудно быть от Тебя вдали, однако, пусть лучше я здесь останусь, лишь бы игумен получил желанное. Он так этого хочет, так об этом плачет». Тогда Он умилостивился и сказал: «Готовьтесь же оба, завтра исполнится ваше желание».
Тогда игумен бросился на шею дворнику, благодарил его и говорил:
«Праведный простец, ты видел Самого Господа Иисуса Христа и Он возвестил тебе, а через тебя и мне, что завтра мы перейдем с тобою из этого суетного мира в обитель Отца Небесного. Иисус Христос есть Пастырь нам, а мы Его овцы, и Он, как Истинный Пастырь, отверзает нам вход на небеси, там вселяет нас во дворы Свои. Приготовимся же к смерти, которая будет для нас великим счастьем».
После этого игумен сделал последнее распоряжение по монастырю, назначил себе преемника и простился с братией. С простосердечным дворником не расставался до последнего вздоха.
Наутро, после Божественной Литургии, они оба приобщились Святых Христовых Таин, и потом, среди хвалебного пения и сладкой молитвы с величайшей радостью перешли от сего мира в вечную блаженную жизнь.
Этой блаженной жизни не лиши и нас, Господи Иисусе Христе! Помоги нам отринуть от себя мирское лукавство и утвердиться в сердечной простоте, доброте и чистоте, дабы и нам когда-либо встретить и узреть Тебя обетованием Твоим:
БЛАЖЕННЫ ЧИСТЫЕ СЕРДЦЕМ, ЯКО ТИИ БОГА УЗРЯТ.
Аминь.
https://www.korkino.su/pages-14.html